Последняя встреча Большой Тройки

Барабанов Олег Николаевич – доктор политических наук, программный директор Международного дискуссионного клуба «Валдай» 

Барышников Владимир Николаевич – доктор исторических наук, заведующий кафедрой истории нового и новейшего времени Института истории Санкт-Петербургского государственного университета 

Борисов Александр Юрьевич – доктор исторических наук, профессор МГИМО (У) МИД России; 

Давыдов Станислав Геннадьевич – доктор исторических наук, заведующий научно-методическим отделом Музея Победы; Делягин Михаил Геннадьевич – доктор экономических наук, директор Института проблем глобализации; 

Калинин Александр Александрович – доктор исторических наук, профессор кафедры всеобщей истории и политических наук, Вятский государственный университет; 

Кривопалов Алексей Алексеевич – кандидат исторических наук, старший научный сотрудник ИМЭМО РАН; 

Мединский Владимир Ростиславович – доктор исторических наук, помощник Президента Российской Федерации; 

Никифоров Юрий Александрович – кандидат исторических наук, начальник научного отдела Российского военно-исторического общества; 

Новикова Ирина Николаевна – доктор исторических наук, декан Факультета международных отношений Санкт-Петербургского государственного университета; 

Филитов Алексей Митрофанович – доктор исторических наук, главный научный сотрудник Института всеобщей истории РАН. 

Открывая круглый стол, Ю.А. Никифоров подчеркнул, что РВИО со дня основания стремится строить свою деятельность на фундаменте прочных исторических знаний. Никакие мнения современных политиков, пусть и авторитетных, не подменят объективного анализа событий. Ни у Европарламента, ни у других структур нет и не может быть монополии на «правильную» интерпретацию Второй мировой войны. Причем согласовать серьезную позицию нынешняя «европейская культура памяти» не позволяет. Нас упрекают в том, что Россия производит «гибридный» пересмотр итогов Второй мировой, по-прежнему замалчивает международный фактор победы над нацизмом, роль союзников. На самом деле эти аспекты у нас изучаются, освещаются, но притом нисколько не опровергают того факта, что основной вклад в разгром фашистский Германии внес Советский Союз. Искажать его роль во Второй мировой войне в угоду нашим западным партнерам мы не собираемся, для этого нет ровно никаких оснований. СССР подвергся вторжению главных сил гитлеровского блока, пережил оккупацию значительной части территорий, он же понес самые тяжелые потери. Речь шла о самом существовании страны и населяющих ее народов, в прямом смысле борьбе за выживание. Это потребовало крайнего напряжения сил. Ни для Британии, ни тем более для США, которым не грозили захват территории или военные действия на их земле, война испытанием подобного рода не стала. Мы будем освещать историю последовательно и объективно. 

Рецепт мира, предложенный державами-победительницами в Потсдаме, отметил В.Р. Мединский, оказался очень действенным. Что бы ни говорили, сам характер решений, принятых на конференции, удерживает мир от большой войны уже на протяжении 75 лет. И это несмотря на острые противоречия как между большими, так и малыми государствами. В истории Европы мы вряд ли найдем аналог столь длительному периоду без глобальных потрясений. 

Потсдам отделяет от Ялты и Тегерана исторический рубеж – наступление ядерной эры. Черчилль и Трумэн рассчитывали, что «атомная дипломатия» - у нас она не без оснований именовалась ядерным шантажом – станет новым веским аргументом в переговорах. Реакция советского руководства была столь вежливо-сдержанной, что может войти в учебники мировой дипломатии. 

Главный итог согласованной политики союзников – полное разоружение и денацификация Германии, переход к мирному развитию, гарантии, что нацизм не возродится ни в каком виде. Большая Тройка выработала дифференцированный, с разной степенью снисхождения и преференций, подход к побежденным и к странам, перешедшим на сторону Антигитлеровской коалиции в последний момент. Конкретные условия мирных договоров с ними определял Совет министров иностранных дел держав-победителей. Вместе с репарациями был решен вопрос о передаче большей части Пруссии Польше, меньшей – СССР. 

Сформировалась беспрецедентная по своей эффективности система международных отношений. Решения, принятые в Потсдаме, тесно связаны с созданием ООН. Эта организация переживает не лучшие времена, но остаётся единственной эффективной площадкой политического урегулирования. Необходимо приложить немалые усилия, чтобы модернизировать ее, восстановить ее вес и авторитет. 

Отвечая на вопрос корреспондента РИА Новости об отказе предоставить экспонаты на юбилейную выставку в Потсдаме, Владимир Мединский подробно изложил ход переговоров с ее координаторами. Российские музеи подготовили экспонаты, в том числе личные вещи Сталина, предметы военного быта, документы, выслали сопроводительные информационные материалы для перевода. Нас, естественно, интересовал состав немецкой части экспозиции, содержание аудиогидов и прочее. Изучив полученные материалы, наши специалисты были шокированы. Фальсификации за пределами добра и зла – иначе не скажешь. Комментарии к нашим экспонатам были просто унизительны для России. Направлять материалы для подобного рода пропагандистского шоу наши музеи сочли невозможным. От международного сотрудничества мы оказываться не намерены, но пусть организаторы подобный мероприятий для начала попросят своих сотрудников изучить литературу – например, прочесть пару хороших книг о Второй мировой войне. 

А.Ю. Борисов обратил внимание, что Вторая мировая война уникальна уже потому, что спустя три четверти века вызывает столь острые дискуссии. Переписывание ее истории западными коллегами напоминает слова И. Ильфа: «Там не работали, там боролись». 

Считать, что о Потсдамской конференции все уже сказано, никак нельзя. Самое малоизученное и непонятное – то, что творилось в умах людей, принимавших решения. Скорее всего, мысли советского вождя были заняты тем, осталось у него за спиной, в тылу, в ослабленной и опустошенной стране. И если внимательно следить за его поведением, выступлениями, приходишь к убеждению, что он всеми средствами стремился избежать обострения и перенести сложившееся сотрудничество на послевоенную эпоху. Экономическая ситуация требовала взаимодействия с Западом. 

Советское руководство было готово идти на серьезные уступки, не касающиеся только безопасности страны, ее территориальной целостности. По протоколам Потсдамских заседаний заметно огромное удивление западных партнеров уступчивостью Кремля в вопросе о германских активах. Сталин отказывался от них полностью ради репараций с Восточной и с Западной зон оккупации. Нужно было поднимать страну из руин.

Бирнс и Бевин, главы внешнеполитических ведомств США и Великобритании, по десять раз переспрашивали, действительно ли СССР готов отдать немецкий золотой запас, активы по всему миру, вплоть до Латинской Америки. И получали подтверждение. Это ли не доказательство того, что Сталина заботило послевоенное сотрудничество и никакая «холодная война» в его планы не входила? 

Потсдам стал переломным моментом, когда надежды на послевоенное сотрудничество рухнули. До конференции Москва еще надеялась, что удастся договориться. Достигнутое США положение ядерного монополиста излечило наше руководство от иллюзий. Открывалась новая глава международных отношений, когда нищая страна вынуждена был ввязаться в гонку вооружений. Это было испытанием, которое можно поставить в один ряд с нападением Германии на СССР в 41-м. В беседе с Вернадским Сталин охарактеризовал атомную бомбу как средство управлять миром. 

Между тем, с помощью ядерного оружия американцы не рассчитывали закончить войну на Тихом океане. Больше всего они опасались, что Квантунская армия будет переброшена на острова, где они и без того несли огромные потери. Поэтому свои надежды они связывали со вступлением СССР в войну с Японией. До победы над Германией советская сторона не делала никаких официальных заявлений на этот счет. В Потсдаме это табу было снято. 

И.Н. Новикова выделила две тенденции, определявшие взаимоотношения Большой Тройки. С одной стороны, это опыт союзных действий, с другой – нарастание противоречий. Смена вектора при сопоставлении Ялты и Потсдама очевидна. Трумэн занял место Рузвельта, и это многое объясняет. Справедливо полагают, что главным препятствием для послевоенного устройства Рузвельт считал амбиции Черчилля. Объективно, стратегическое партнерство с СССР американцам было выгоднее, поскольку главным их соперником в тихоокеанском регионе являлась Япония. Справиться с нею без помощи СССР было очень и очень нелегко. 

 

Хотел ли СССР расколоть Западный мир? Нет, этой цели Сталин не ставил. Он заботился об одном – обеспечить национальную безопасность, не допустить повторения войны. Следовало обустроить Германию и не допустить нового «санитарного кордона» в Восточной Европе. Ради сохранения дружественных отношений с ведущими державами он готов был жертвовать идеологическими устоями и политическими интересами. Чтобы не раздражать англичан, советский лидер настоятельно советовал Тито убрать звезды с югославской военной формы. Не торопился советизировать Болгарию. 

Приоритетная задача была очевидна – поднять страну из руин. Чтобы обеспечить внешние условия для этого, СССР вел жесткий дипломатический торг. В Потсдаме компромисс был подтвержден, начал действовать Совет министров иностранных дел (СМИД). Трения, разумеется, продолжались, но даже в фултонской речи Черчилль говорил о желательности сохранения Большой Тройки. Реальное обострение отношений началось в 1947 году. 

В.Н. Барышников отметил, что никто не назовет точную дату начала конфронтации. Причины «холодной войны» кроются не в социальных или идеологических основаниях, но в борьбе за сферы влияния. Признаки ее были заметны еще до окончания Второй мировой войны. Хрестоматийный пример – открытие второго фронта в Европе. Противоречия проявлялись в обсуждении будущего Польши, Восточной и Центральной Европы. Менее изучена ситуация в Северной Европе, в частности, политика великих держав в отношении Финляндии. В ходе самой конференции США ставили Финляндию в ряд восточноевропейских сателлитов Германии, требования к которым были жестче, чем, например, к Италии. Сталин, напротив, отмечал ее «хорошее поведение», хотя и не забывал, что без ее участия блокада Ленинграда была невозможна. 

Советско-финские отношения развивались по уникальному сценарию. Это единственная европейская страна, имеющая протяженную границу с СССР и не вошедшая в социалистический лагерь. Притом, что в ходе Зимней войны она получала поддержку западных демократий, ставку она сделала на союз с гитлеровской Германией. Это был сознательный выбор, и после 22 июня 1941 года произошел ее полный разрыв с Великобританией. В декабре того же года Черчилль заявил советским дипломатам, что готов пойти навстречу Сталину и объявить Финляндии войну. Что и было сделано. Очевидно, Лондон уже тогда был готов признать Финляндию зоной влияния Москвы. Однако о своих интересах заявил Вашингтон, который приглядывался к Финляндии начиная с 1930-х годов. Как ни странно, именно Зимняя война изменила отношение американцев к европейским делам, и некоторые специалисты даже полагают, что своим особым статусом Финляндия обязана США. К ее союзу с Гитлером они отнеслись «с пониманием» и выразили надежду, что финны будет преследовать собственные цели, а не следовать указаниям из Берлина. Такой подход как нельзя больше устраивал Хельсинки, поскольку оставлял возможность диалога с Западом, создавал иллюзию дистанцирования от Гитлера и впечатление продолжения Зимней войны. Президент страны Рюти осмелился на заявление, что не исключает в будущем новой войны между Западом и СССР. США, со своей стороны, не только не объявили Финляндии войну, но и не прервали с нею дипломатических отношений. Явно недооценивая ее зависимость от Третьего Рейха, они попытались взять на себя роль посредника между Москвой и Хельсинки. С наступлением коренного перелома в войне они ужесточили свою позицию и даже предложили ввести на север Финляндии свои войска, чтобы явно обозначить зону своего военно-политического влияния. Переговоры об этом шли в середине 1943 года в Лиссабоне. 

В Тегеране Рузвельт интересовался советско-финскими отношениями, однако никаких решительных шагов к тому, чтобы оторвать северного соседа СССР от Германии так и не предпринял. Это удалось самому Сталину. Сокрушительное наступление на Карельском перешейке вынудило Финляндию просить о мире. 

В Потсдаме США явно ощущали утерю влияния в этой стране, однако не прошло и года, как они вновь попытались разыграть финскую карту. В этой ситуации как выразился финский историк, «Кремль отказался запугать себя». СССР не настаивал на смене общественно-политического строя Финляндии, однако добился главного – не допустить ее вхождения в зону влияния США и в НАТО. 

О.Н. Барабанов обратил внимание на остроту проблем, связанных с фальсификациями истории и их влиянием на реальную политику. Отсюда – важность сотрудничества историков и политологов, особенно в освещении Второй мировой войны. Резонанс, который вызвала статья президента В.В. Путина 24 июня, - хорошее тому подтверждение. «Холодная война исторической памяти» стала реальностью, но, к счастью, еще не подводит мир к грани войны горячей. 

Обсуждение реальной «холодной войны» и ее возможных альтернатив обычно связывается со сменой президентов США. Вряд ли атомная специфика американской политики при Рузвельте могла быть другой, чем при Трумэне – от испытания до применения бомбы против Японии. Однако углубление конфронтации отнюдь не выглядело неизбежным. По крайней мере, прежний (до 1944 года) вице-президент Уоллес, близкий к левым силам и считавшийся «другом нашей страны», вел бы совершенно другую политику, нежели Трумэн. 

Дух Потсдама разительно отличался от ялтинского. Война в Европе окончилась, общие цели союзниками были достигнуты, и сотрудничество военной поры ушло в прошлое. Сталин это прекрасно осознавал. С этим связаны дальнейшие шаги советского руководства. Кремль вывел войска из Ирана, отказавшись от ставки на коммунистов и азербайджанскую общину в этой стране. Также пришлось прекратить поддержку просоветских сил в Греции и Турции. Атомная бомба в руках американцев на годы сделалась «последним аргументом» в международных делах. 

Однако оставалась еще одна сфера взаимодействия – Дальний Восток. В Потсдаме начальник Генерального штаба генерал Антонов подтвердил, что СССР начал переброску войск к Манчжурии. СССР присоединился к Потсдамской декларации с требованием безоговорочной капитуляции Японии и разорвал договор 1941 года о нейтралитете. В «войнах исторической памяти» японцы утверждают, что их страна «спасла» СССР, отказавшись от обязательств перед Гитлером. И, естественно, адресуют Советскому Союзу обвинение в несоблюдении договора. В связи с предстоящим 75-летием окончания Второй мировой войны нам следует иметь наготове контраргументы. 

Для понимания сути дискуссий по пересмотру итогов Второй мировой М.Г. Делягин предложил использовать введенный англичанами более века назад термин «политическая война». Она подразумевает использование для уничтожения противника всех средств, кроме собственно военных. История – один из ее фронтов, где идет сознательная агрессия. Не стоит питать иллюзий: это война на уничтожение. Факты, документы наш противник упорно игнорирует, так что оправдываться бессмысленно. Свежий пример – юбилейная потсдамская выставка. Правильным ответом была бы организация системных исторических исследований по тем сюжетам, которые СССР, в силу своей высокой политической культуры и гуманизма, замалчивал. Это, например, роль США и Британии в формировании и последующей поддержке нацизма, в попустительстве Гитлеру и натравливании его на СССР. Это роль Запада в целом в разжигании Второй мировой войны и поддержке нацистского подполья после нее. Это террористические войны, которые вели США по всей Западной Европе и в Турции после войны. Все эти вопросы не поднимались из-за иллюзий разрядки с Западом. Поскольку сейчас он их нам не оставляет, время нелицеприятного диалога настало. Стоит акцентировать внимание в том числе на том, что нападение Японии на Перл-Харбор было вызвано нефтяной блокадой, которая не оставила ей выбора. Неплохо было бы осветить значение вывезенных из России ресурсов для Запада. Так, Чехословакия была создана на награбленном в России белочехами золоте. Швеция расцвела на том, что торговала с нами в условиях блокады. Если копнуть глубже – Германия объединилась не только волей Бисмарка, но и за счет денег, выведенных в ходе либеральных реформ Александра II. Англия встала на ноги благодаря Московской компании, а не Ост-Индской. 

Потсдамская конференция положила конец ялтинским иллюзиям, обозначив борьбу за влияние в новом мире. Она имела такое же значение, как Вестфальский мир: задала стандарт цивилизованного урегулирования конфликтов и споров, определила универсальные механизмы. От этого Запад впоследствии отказался. 

Старый мировой порядок уходит в прошлое. Стоит извлечь уроки из того, как он складывался, чтобы принять участие в идущем на наших глазах формировании нового мирового порядка. 

Вряд ли Рузвельт мог бы направить историю в другое русло. Он шел против объективных тенденций, и у него были слишком романтичные планы на будущее. Деньги, изъятые у Германии и направленные на реализацию плана Маршалла, он намеревался использовать для помощи СССР. МВФ и Всемирный банк, созданные на базе Бреттон-Вудских соглашений, предназначались прежде всего не для обеспечения экспансии американского капитала в Западную Европу, но и для восстановления советской экономики. Эти планы явно противоречили интересам большого бизнеса. Если верить специалистам, знакомившимся с материалами ООН до пожара в ИНИОНе, Рузвельту не нравилась монополия на атомное оружие, и он намеревался поставить его, как «абсолютное оружие», под контроль «четырех полицейских» в Совете Безопасности. 

Рузвельт умер слишком уж своевременно. Наших журналистов еще в 1970-е годы в 24 часа высылали из США только за упоминание того факта, что президента похоронили без обязательного медицинского освидетельствования. Почему бы нашим историкам не исследовать деятельность британских спецслужб на территории их ближайшего союзника? 

Не будем забывать, что операция «Немыслимое» не просто была задумана Черчиллем, - ее успели глубоко проработать и отказались, лишь признав нецелесообразной и неэффективной. Сыграла свою роль и перегруппировка войск, демонстративно проведенная Жуковым. Никаких моральных соображений и сантиментов у Запада не было. 

Из плана «четырех де» для Германии взялись за демократизацию и на время - за демилитаризацию, а денацификации и вспомнить стыдно, а о демонополизации и вовсе забыли, и это имеет прямое отношение к сегодняшней ситуации. 

Важный урок Потсдама – необходимость договариваться с ключевыми силами, которые диктуют решения и их исполнение. Даже если договоренности они нарушают. Тогда диалог шел между государствами. Сегодня главные субъекты истории – транснациональные корпорации, образующие глобальный управляющий класс. Если вы приглашены на прием, беседовать нужно с хозяевами, а не с официантами. Сегодня бал правят глобальные монополии. У Советского Союза опыт взаимодействия с ними имелся, но мы его в значительной степени утратили. 

Сейчас популярны предложения договориться о «новой Ялте». Они не реалистичны. И Ялта, и Потсдам зафиксировали реальность, которая сложилась в результате больших потрясений – Великой депрессии и мировой войны как ее следствия. Сейчас мы только входим в новую депрессию, которая по ряду причин будет глубже, тяжелее и разрушительнее, чем в 1930-е годы. Стремясь к договоренностям, нужно понимать, что в нынешнем хаотическом состоянии они будут предварительными, как соглашения Трампа с Си Цзиньпином в конце 2019 года.

А.М. Филитов напомнил о доступном массиве источников по Потсдамской конференции. Сегодня СССР обвиняют в намерении подорвать экономику Германии демонополизацией. Однако стоит взглянуть на документы – и станет ясно, что меру эту предлагали американцы своей Директивой 1067. Впоследствии ее смягчили. У нас были свои разработки, но Сталин решил по этому поводу не спорить. 

Самым острым предметом дискуссии были репарации. Их источники и распределение были согласованы еще в Ялте, однако госсекретарь США Бирнс настоял, что «база для дискуссий» (как именовались ялтинские соглашения в этой части) никаким ориентиром не является. Германия разрушена настолько, что взять с нее нечего, напротив, ей нужно помогать. Эту фальсификацию недавно раскрыли немецкие экономисты, подсчитавшие, что за годы войны экономический потенциал Германии вырос на 20-25 процентов. Источники для репараций имелись. Были разрушены города, железные дороги, мосты, но основная масса предприятий осталась нетронутой. Это отметила комиссия Гэлбрейта, оценивавшая результаты налетов американской стратегической авиации. Франкфурт-на-Майне лежал в руинах, а соседний завод Хёхст, связанный картельным соглашением с Дюпоном, остался цел.

СССР предложили вывозить что угодно из его зоны оккупации, где разрушения были несравненно сильнее. Основной промышленный регион Германии, Рур, остался под контролем союзников. Силезию отдали Польше, так что оставались, по сути, только предприятия химической промышленности, заводы Цейсса. Обескровливать свою зону ответственности СССР тоже не мог, дабы не вызывать возмущение населения. Мы добились некоторой доли от репараций в западных зонах, однако Молотов точно отметил, что трудно говорить о процентах от неизвестного числа. Уступки СССР были вызваны тем, что американцы увязали репарации с определением западных границ Польши. Черчилль писал, что ни в коем случае не согласился бы с линией по Одеру-Нейсе, останься он главой британской делегации. Так что выгодным положением в Европе Польша обязана исключительно Советскому Союзу, пожертвовавшему ради нее собственными национальными интересами.

А.А. Калинин представил обзор американской историографии Потсдама. Классиком «официального» направления можно считать сотрудника Госдепа США Герберта Фейса. В работе 1960 года он оценил конференцию как первый шаг к конфронтации СССР и США. Ее виновником он считал Сталина, который ввел в заблуждение доверчивого Трумэна. Автор не скрывал сожаления, что Вашингтон не сумел использовать ядерный аргумент и не вынудил Москвы уступить Восточную Европу перед угрозой новой войны. 

Еще более непримиримую позицию отстаивали правые ревизионисты, убежденные во всемирном коммунистическом заговоре. С их точки зрения, диктаторский Советский Союз не сильно отличался от гитлеровской Германии. В книге 1949 года Хэнсон Болдуин обвинил американское руководство в политической незрелости и неспособности сформулировать политические цели войны. Ялтинские соглашения он объявил предательством народов Восточной Европы. 

Современный представитель того же направления Ричард Рак обвинял СССР в намерении установить глобальное господство и коммунистический режим во всем мире. Притом великой державой СССР он не считал, поскольку договориться с ним якобы невозможно. Сталин же в Потсдаме использовал миролюбие западных лидеров, чтобы продвинуть советское влияние как можно дальше в Европе. И как только они осознали обман, то начали дистанцироваться от СССР. Несмотря на отчаянные попытки Трумэна, сотрудничество было обречено. К конфронтации привело нарушение Сталиным Ялтинских договоренностей. 

Левые ревизионисты еще в 1960-х годах подвергли резкой критике внешнюю политику США. Их яркий представитель Вильям Вильямс исходил из того, что с интересами СССР как великой державы следовало считаться. Высоко оценивая действия Рузвельта в Ялте, он резко критиковал Трумэна за смену курса в Потсдаме и за показательную ядерную бомбардировку Японии. Рост левых настроений в Европе он считал объективным процессом, а никак не следствием советского вмешательства. 

Постревизионисты, вышедшие на сцену в 1970-е, склонялись к равной ответственности Трумэна и Сталина за послевоенную конфронтацию. Их позиция предполагает хотя бы возможность обсуждения. Примечательно, что в авторский коллектив недавно выпущенной «Кембриджской истории холодной войны» включен наш замечательный специалист В.О. Печатнов. Вряд ли можно спорить с тем, что после Потсдама советское руководство видело в США соперника, а не союзника. 

В недавней работе известный американский историк Майкл Мелберг отметил немаловажный аспект: участники Потсдамской конференции не хотели повторения ошибок Версаля, и им удалось их избежать. Они закрыли главу европейской истории, начатую выстрелом в Сараево, и зафиксировали неустойчивое равновесие, продержавшееся до начала 1990-х годов. Трумэн полагал, что по итогам Второй мировой войны США добились куда больших успехов, чем после Первой. 

С.Г. Давыдов отметил бесспорное значение Потсдамской конференции в установлении фундамента послевоенного устройства, хотя и не все ее решения были реализованы. Центральным был вопрос о новых границах – «зонах переменного объема» в Европе. Здесь столкнулись два подхода. СССР отстаивал целостность Германии, США и Великобритания предлагали ее расчленить. Трумэн планировал разделить ее на три части, причем в одну из них включить Австрию и Венгрию. Этой позиции резко противодействовала советская сторона. Москва настаивала на создании центральных германских управлений, создании единой административной и экономической системы для всей страны. В результате, участники конференции взяли на себя обязательство сохранить ее целостность. Эту согласованную позицию наши западные партнеры дезавуировали в 1949 году в одностороннем порядке. 

Вопрос о западных границах СССР в Потсдаме не дебатировался. Она пролегла по линии Керзона, начерченной еще в 1920 году. Зато границы Польши, вопреки прежним договоренностям, союзники превратили в предмет политического торга. Условием проведения границы по Одеру и Западной Нейсе они выставили прием новых членов в ООН и пересмотр решений по репарациям. Сталин, как мы знаем, пошел навстречу польским требованиям ценой потерь для собственной страны. Вдобавок, Польша получила часть восточной Пруссии – территорию, отошедшую Германии за века Drang nah Osten. Историческая справедливость была восстановлена. Пока Варшава находилась в зоне советского влияния, она вспоминала об этом с благодарностью. Когда времена изменились, мы слышим от нее только претензии. 

Пересмотр нашего вклада в устройство послевоенного мира идет по всем направлениям: в научных монографиях, в пропагандистских выступлениях и даже в музейных экспозициях. Немецкий аудиогид уже помянутой выставки сообщал, что Сталин был единственным единовластным правителем, и власть он поддерживал при помощи тайной полиции. Коллеги совершили двойное открытие, и в ответ на выраженное нами недоумение исправлять что-либо отказались. Разумеется, повторили они и миф о массовом насилии со стороны красноармейцев над немками, помянули даже 1939-й год. 

Патриотизм заложен в нас генетически, отсюда не иссякающий интерес к Великой Отечественной войне. Однако правдивая информация о реальных событиях той эпохи, о роли СССР в послевоенном устройстве мира до молодежи, к сожалению, почти не доходит. 

А.А. Кривопалов подчеркнул, что Ялтинско-Потсдамский процесс, как и любое мирное урегулирование, был плодом компромиссов. Однако возведенная тогда конструкция оказалась достаточно прочной и основательной. Даже крушение СССР в 1991 году не вызвало катастрофических последствий для Европы. Сочетание уникальных обстоятельств сделало возможным то, что оказалось недостижимым в 1815 году в Париже или в 1918-м в Версале. 

Прежде всего, побежденная сторона в силу глубины своего морального падения и совершенных злодеяний лишилась любого права голоса. А к союзникам нацистской Германии де-юре относилось подавляющее большинство независимых государств Европы. 

Стоит подчеркнуть, что Антигитлеровская коалиция именовалась тогда Объединенными нациями. Это название было передано главной международной организации, куда поначалу входили только страны-союзники. И только они могли определить меру возмездия Германии и Японии. Едва ли не впервые в истории победители могли строить новый порядок за счет последовательной дискриминации побежденных. Однако не воспользовались этим правом. 

И Германия, и Япония сохранились на карте мира. Они прошли через международные трибуналы, полную демилитаризацию, территориальные потери. Однако начавшаяся вскоре «холодная война» обеспечила им место в новых военно-политических союзах. Обе страны до сих пор обладают ограниченным государственным суверенитетом, что не мешает им извлекать из своего положения существенные экономические выгоды. 

Популярный вопрос – было ли справедливым Потсдамское мироустройство? В основе его лежали не моральные, а прагматические соображения. Прежде всего – возможность великих держав определять контуры международных отношений. Ялтинско-Потсдамская система даже в последнем своем изводе гарантирует базовые интересы великих держав и притом достаточно пластична, чтобы реагировать на новые тенденции. Объективная способность сохранить мир важнее субъективного понятия справедливости. 

В оценке Потсдама не стоит впадать в экономический детерминизм. После войны доля США в мировом ВВП составляла более половины, экономика СССР – вдесятеро меньше. И тем не менее в основу международной системы лег дуализм. Парадокс в том, что мир превратился в однополярный тогда, когда СССР по многим экономическим показателям сравнялся со своим главным соперником. 

В заключительном слове Ю.А. Никифоров вернулся к миссии РВИО. Просветительская деятельность общества строится на правде, на факте, на документе. В связи с этим стоит еще раз напомнить о злополучной выставке в Потсдаме. Ее скроили по типовым современным лекалам. Их два. Первое – записи секретарши Черчилля, которую интересовали главным образом бытовые детали и окружающие виды. Второе – личные судьбы немцев – гражданских, изгоняемых с насиженных мест поляками и чехами. Кстати, виновником этого выглядел Советский Союз. Мы рекомендовали дополнить информацию о депортациях маршем смерти узников концлагерей, который устроили эсэсовцы при наступлении союзных войск. И получили отказ. 

Впечатлительный посетитель, видимо, даже на задастся вопросом, как и почему русские, англичане и американцы оказались в Потсдаме. Было ли у них право судить послевоенную Германию? Ни намека на вину Германии, ее ответственность за страшную войну. Ни слова о том, что случилось до конференции, ни слова о том, что после. 

Но мы помним, что после был Нюрнбергский процесс. И это событие нам предстоит в скором времени обсудить. 

Источник