Женщины-блокадницы рассказывают, как выживали в осажденном Ленинграде

Именно на женские хрупкие плечи тогда свалилась не только задача оборонять Ленинград, но и заботиться о родных, о раненых. А еще, несмотря на весь ужас, который был вокруг, стараться сохранить хотя бы частицу прекрасного.

«Видите, какая худая, и тут худая, и тут худая. Страшнее голода нету, мы готовы были грызть стенки, чтобы известкой попитаться», — рассказывает житель блокадного Ленинграда Аглая Чернова.

Хрупкая, словно статуэтка. Она всю блокаду танцевала. Когда коллектив Мариинского театра эвакуировали, балерина Аглая Чернова решила остаться. Со всего Ленинграда артистов собрали в блокадную труппу. И они продолжали выходить на сцену так, будто не чувствовали ни голода ни холода.

«Нам было не очень просто работать, а люди приходили, смотрели и как-то это вдохновляло», — рассказывает Аглая Чернова.

«Все сидели в шубах, у меня были огромные валенки папины, шапка, но зато мы слушали музыку, забывался голод. Искусство меня спасло. Ни одной книги я не сожгла, я не смогла. Это кощунство!» — говорит житель блокадного Ленинграда Нина Сахарнова.

Те самые книги Нина Сахарнова бережно хранит до сих пор. В первую блокадную зиму стояли морозы 40 градусов, отопление не работало. Норма — 125 граммов хлеба в день. Только в январе 42-го в городе умерло больше 100 тысяч человек. Тела вывозили прямо с улиц и хоронили в общих могилах. Трагедия пришла и в семью Сахарновых. От голода умер папа.

«Когда положили папин гроб, подошли две женщины с маленьким ребенком. Он был завернут в одеяло. Можно положить его в вашу могилу? Ну, конечно, папа любил детей, и как можно было отказать, конечно, да», — рассказывает Нина Сахарнова.

Вчерашняя студентка института киноинженеров Нина Сахарнова ремонтировала коммутаторы для фронта. Туда с концертными бригадами выезжала Аглая Чернова. По пути к фронтовой сцене она часто пряталась от вражеских пуль и снарядов, но для нее тяжелее было выступать перед бойцами госпиталя.

«Там были несчастные такие люди, которые были без рук, без ног. Ужасно, но для них это был праздник», — рассказывает Аглая Чернова.

В ее родной Мариинский театр (он тогда назывался Кировским) еще в начале блокады попала бомба. Аглая Михайловна в это время находилась внутри, чудом уцелела, но здание было сильно разрушено. Артисты начали выступать на сценах Филармонии, Музкомедии. Залы всегда были полными. Хотя спектакли часто шли с перерывами на тревогу. За долгие месяцы блокады на Ленинград сбросили свыше 100 тысяч бомб.

«Стояла у окна, и вдруг летит самолет и летит бомба — все, конец, очень страшно, но она упала через два дома», — вспоминает Нина Сахарнова.

Аглая Михайловна всю блокаду ждала мужа. Он вернулся только в конце 45-го, уже после войны с Японией. Год за годом, она постоянно писала ему трогательные стихи.

«В комнате лампочку кто-то зажег, мирный мелькает уют. Я жду тебя, мой ангел, мой Бог, я жду тебя так, как не ждут», — читает стихи Аглая Чернова.

«Все верили, что война закончится и, конечно, ждали победы, но когда. Никто не знал, все ждали и надеялись», — говорит Нина Сахарнова.

Она до сих пор помнит вкус той воды, подслащенной глицерином. Так с мамой отмечали день снятия блокады. Нине Георгиевне уже 100 лет, Аглае Михайловне скоро исполнится 102. Они никогда не были знакомы, но могли встречаться в одном театральном зале блокадного города. Зрительница и артистка, которые беззаветно любили и верили в свой Ленинград.